ОБ УЧАСТИ НЫНЕШНИХ ЧИТАТЕЛЕЙ СОНЕТА 81 В.ШЕКСПИРА
Сонет 81 написан В.Шекспиром так:
Or I shall live your epitaph to make,
Or you survive when I in earth am rotten;
From hence your memory death cannot take,
Although in me each part will be forgotten.
Your name from hence immortal life shall have,
Though I, once gone, to all the world must die:
The earth can yield me but a common grave,
When you entombed in men's eyes shall lie.
Your monument shall be my gentle verse,
Which eyes not yet created shall o'er-read,
And tongues to be your being shall rehearse
When all the breathers of this world are dead;
You still shall live (such virtue hath my pen)
Where breath most breathes, even in the mouths of men.
Все известные автору этой заметки поэтические переводы этого текста на русский язык настолько халтурны в плане передачи его смысла, что нет никакого смысла здесь их рассматривать. Поэтому, забегая немного вперед, в ожидании «еще не созданных» переводчиков, для показа действительного смысла этого сонета приходится ограничиться переводом, поневоле халтурным в плане поэтическом.
Мне ль эпитафию писать тебе придется
Твои ли слезы надо мною литься будут,
Но память о тебе вовеки не сотрется
Меня же полностью, наверное, забудут.
И имя обретет твое бессмертья силу,
А я уйду, как всяк другой уйдет,
Под землю, будто в общую могилу,
Но образ твой в глаза людей войдет.
Твой монумент, стихи что сотворят,
Глаза людей, еще не созданных согреют.
Слова их жизнь твою еще раз повторят,
Когда живущие сейчас в уже истлеют.
Уста людей тебя воскресят чаще,
Когда жизнь станет жизнью настоящей.
Автор этого перевода считает важным показать, что и для самого Шекспира было важно, чтобы имя («name») адресата его сонета было со временем произнесено. При этом Шекспир достаточно ясно дал понять, в каких только условиях и какими только людьми это может быть сделано.
Достаточно прозрачно Шекспир намекнул и на то, понимание чего для будущих людей уже не будет представлять трудности. Эти люди будут понимать, что слова, подобные словам первых двух строк сонета могут быть сказаны людьми и о людях только примерно одинакового возраста.
Таким образом, участь всех нынешних читателей этого сонета, включая, естественно, и его переводчиков, слепо следующих навязываемому им представлению, что подавляющее большинство сонетов адресовано некому более молодому другу Шекспира, будет точно такой же, как и людей, живших («breathers») во времена Шекспира, — они уйдут из этой жизни точно такими же незрелыми, как и все их со времен Шекспира предшественники.