ПЕРО ШЕКСПИРА
Перо стремительно летело по бумаге, почти не отрываясь от нее. Чернила заканчивались быстро, но перерывы на их пополнение были столь кратки, что практически не приносили ни отдохновения, ни освежения.
Господи, — подумало перо, — когда это закончится! Что я хоть пишу? Хорошо бы сонет. Тогда можно рассчитывать на скорый отдых. Да, на заслуженный каторжным трудом отдых, но не на сладкую негу, как некоторые мои собратья.
Иногда я завидую им. Они не пашут по бумаге, как я. Они резвятся на ней. А иногда и просто шалят. Мне приходится крепко вязать строку за строкой, запечатлевая уже продуманные, выверенные, выстраданные мысли, имеющие начало и основу. А они могут позволить себе носиться от строчки к строчке, как бог на душу положит.
Ах! А что я ощущаю! Только крепкую, как будто мужицкую хватку. А ведь это так эротично, когда другие перья нежно покусывают зубами. Как, мечтается, сладки прикосновения к носу, ушам или поглаживания по затылку!
Боже! А что они пишут! Какие красивые и витиеватые слова и замысловатые предложения! И с каким вдохновением! А я все вкалываю по принципам: «Простота и Истина», «Прочь, праздные слова», «Зрелость — это все».
Нет, это не сонет. Слишком много слов в строках начинаются с заглавных букв. Похоже, это имена. Придется терпеть еще.
Да, терпеть приходится много. Особенно тяжело, когда не с кем поделиться узнанными тайнами. Например, тайнами имен тех, о ком написано в некоторых сонетах. Я видело их, когда еще рисовало для них смешные картинки или писало шуточные стишки.
А вот почему я нигде не написало имени бессмертного поэта, которого хозяин так почитал и поминал чуть ли не каждый день и чуть ли не в каждой пьесе, не пойму до сих пор. Зато никогда не забуду, как легко было писать посвящение к изданию сонетов. Я там отдыхало после каждого слова, ставя после каждого многозначительную точку.
Особенно жалко, что невозможно открыть имя самого главного врага хозяина. Хотя в одном произведении я чуть не сломалось, твердо выводя — «его ученость», а в другом: «я — профан».
При этом даже мне интересно, поймут ли читатели сонета 66, сколько еще врагов моего хозяина плели вокруг его сплетни, склоки и интриги.
Что ж! Все перья пишут то, что им хочется или нравиться. А я пишу то, что должно написать, потому что свидетельство, как говорили русские знакомцы хозяина, немочалоголовости может быть только письменным и на века.
Но надо бы и меру знать! Когда же ко…
Поставив точку в последней строке, Шекспир бережно положил перо на специальную подушечку. Оно должно будет красоваться в руке его скульптуры над его могилой. Оно это заслужило.