СОНЕТ 26 В.ШЕКСПИРА ДЛЯ НАСТОЯЩИХ МУЖИКОВ
Женщины любят ушами.
Банальность
Женственность отношения к сонету 26 В.Шекспира всех его читателей выражается в том, что им совершенно наплевать на его действительный смысл. Точнее, им не хватает мужества действительный смысл этого сонета воспринять.
Естественно, в первую очередь это относится к тем читателям, которые читали и читают его в оригинале:
Lord of my love, to whom in vassalage
Thy merit hath my duty strongly knit;
To thee I send this written embassage
To witness duty, not to show my wit.
Duty so great, which wit so poor as mine
May make seem bare, in wanting words to show it;
But that I hope some good conceit of thine
In thy soul's thought (all naked) will bestow it:
Till whatsoever star that guides my moving,
Points on me graciously with fair aspect,
And puts apparel on my tatter'd loving,
To show me worthy of thy sweet respect,
Then may I dare to boast how I do love thee,
Till then not show my head where thou mayst prove me.
Русским читателям этот сонет больше знаком по переводу С.Маршака, читая который, похоже, до сих пор всплакивают барышни-институтки и стискивают зубы, чтобы не расплакаться, казалось бы, образованные, неглупые и солидные мужики:
Покорный данник, верный королю,
Я, движимый почтительной любовью,
К тебе посольство письменное шлю,
Лишенное красот и острословья.
Я не нашел тебя достойных слов.
Но, если чувства верные оценишь,
Ты этих бедных и нагих послов
Своим воображением оденешь.
А может быть, созвездья, что ведут
Меня вперед неведомой дорогой,
Нежданный блеск и славу придадут
Моей судьбе, безвестной и убогой.
Тогда любовь я покажу свою,
А до поры во тьме ее таю.
И всем этим, с позволения сказать, «читателям», в том числе мужского пола, ласкающие их уши-слух звуки строк второй строфы представленного «перевода» начисто отбивают способность осмыслить, что автор сонета предлагает сделать его адресату — самому додумать, догадаться, каких замечательных хвалебных слов в его адрес не нашел автор этого сонета. То есть, как обычно и выражаются россияне: «Нет слов, не найду слов…». Причем, скорее всего, именно потому, что у них этих слов нет и на самом деле.
Вот и автор этой заметки не находит приличных слов для тех читателей приведенного «перевода», у которых зачарованность его звуками начисто отбивает охоту и способность слышать и видеть, что этот «перевод» так же далек от оригинала, как поэтические способности автора этой заметки от оных же С.Маршака.
Несоответствие же, мягко говоря, представленного «перевода» тексту оригинала видно уже из приводимого ниже подстрочника, выполненного А.Шаракшанэ, который также пышет «любовью» к Шекспиру, как и сравниваемый с ним «перевод»:
Властелин [лорд]* моей любви, к которому долгом вассала
меня крепко привязали твои достоинства,
к тебе я шлю это письменное посольство,
чтобы засвидетельствовать свой долг (уважения), а не выказать остроту
ума, —
долг столь великий, что в сравнении ум, такой бедный, как мой,
может показаться голым, не имея слов для его выражения,
но я надеюсь, что какой-нибудь доброй мыслью
в глубине своей души ты прикроешь его наготу
до той поры, когда та звезда, что направляет мой путь,
посмотрит на меня милостиво, в благоприятном расположении,
и оденет мою истрепавшуюся любовь в красивые одежды,
чтобы показать меня достойным твоего драгоценного уважения.
Тогда, возможно, я осмелюсь хвалиться, как я тебя люблю,
а до того не явлюсь к тебе на испытание.
.
Эта «любовь» так затуманила мозг А.Шаракшанэ, что на странице в библиотеке Мошкова, где все его подстрочники ко всем сонетам Шекспира приведены, он с очаровательной непосредственностью малого дитяти так прямо и признается:
В основу подстрочного перевода положено традиционное истолкование,
состоящее в том, что сонеты 1-126 посвящены молодому человеку (Другу), а
сонеты 127-152 — женщине (Темной Даме).
То есть автор всех и приведенного выше подстрочников признался, что он был занят не тем, чтобы самостоятельно вникнуть в действительный смысл оригиналов, а тем, чтобы втиснуть его в прокрустово ложе неизвестно откуда взявшегося и неизвестно какого качества «традиционного истолкования».
При этом, первой жертвой Маршака и Шаракшанэ, которою они в данном случае снасильничали на прокрустовом ложе этого «традиционного истолкования», стала как раз сама грамматика английского языка.
Те, у кого кроме ушей работает еще и голова, могут убедиться в этом, обратившись к следующим строкам оригинала:
But that I hope some good conceit of thine
In thy soul's thought, all naked, will bestow it…
Таким образом, отличить настоящих мужчин от муже- и женоподобных субъектов, на уши которых можно навесить любую лапшу, можно по тому, что первых никакие трели, напевы, заклинания о «традиционном истолковании» не заставят увидеть в выделенных строках сонета даже намека на неизвестно откуда появившееся в приведенных «переводе» и «подстрочнике» местоимение «ты».
И для настоящих русских мужиков, должно быть совершенно ясно, что, в полном соответствии с правилами и традициями английской грамматики, единственным действующим лицом в этих строках является автор сонета.
Но я надеюсь, что некоторое твое хорошее (пусть пока — Авт.) мнение
В твою мысль души, совершенно нагим (определенным, точным, ясным) помещу его.
При этом людям грамотным, наверное, не надо объяснять, что местоимение «it» в конце разбираемых строк оригинала замещает не что иное, как именно и только выражение «твое хорошее мнение». Именно на это указывает знак «;», отделяющий разбираемые строки от предыдущих строк сонета. Объяснение же того, почему пунктуация оригиналов сонетов, приводимых А.Шаракшанэ перед следующими за ними подстрочниками, не соответствует пунктуации оригиналов в издании 1609 года, уже дано выше.
А вот теперь, похоже, даже мужикам надо поднапрячься, чтобы понять самое трудное, потому что очень простое обстоятельство.
В предшествующих двум разбираемым строкам двух строках оригинала Шекспир написал так, как (если не обращать внимание на маленькую пакость «переводчика», заключающуюся в изнасиловании английской грамматики при переводе конструкции «so…as») и написано в подстрочнике А.Шаракшанэ:
долг столь великий, что в сравнении ум, такой бедный, как мой,
может показаться голым, не имея слов для его выражения,
То есть, описав в этих строках значение своего долга, в следующих строках, которым посвящено все изложенное выше, Шекспир пишет ни о чем другом, как именно о содержании этого самого своего долга.
И чтобы содержание этого долга понять на деле, мужикам надо только обратиться к словарям английского языка. Английское слово «conceit» можно, на что указывает и его значение, например, в пьесе «Ромео и Джульетта», перевести русским словом «самомненье», «мнение о себе».
Кстати, те мужики, которые найдут в себе силы и найдут время, чтобы к словарям и грамматике английского языка обратиться, могут также убедиться, что вовсе не спроста автор приведенного «подстрочника» слово «merit» в единственном числе превратил в многочисленные «достоинства».
То есть, смысл разобранные выше строки оригинала, в том числе на русском языке, получают только и именно тогда, когда слову «conceit» придают именно отмеченное выше значение. И именно и только в этом случае мужикам на деле грамотным, образованным и умным значение и величие долга автора этого сонета становится видным и ясным без лишних слов.
В заключение, на тот случай, если, несмотря на вынесенное в заголовок этой заметки предупреждение, среди ее читателей все-таки окажутся женщины, автор считает необходимым заявить, что у него не было намерения представить их неспособными понять этой заметки содержание.
Автор просто боится их острых и несдержанных язычков. Они, особенно знающие иностранные языки, могут всему миру разболтать, растрезвонить, как называются английские мужчины, которые хотели бы, но не могут понять смысл сонета 26, и как называются английские джентльмены, которые могут, но не хотят этот смысл понять, и не хотят, чтобы этот смысл поняли другие. Ведь, с тех пор, как наш Левша подковал их блоху, наши отношения с Англией и без этого постоянно омрачают различные скандалы.