ГЛАВНОЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО СОНЕТА 69 В.ШЕКСПИРА

Как легко толкнуть их на дурное и губительное!

И будет гораздо труднее добиться от них чего-либо доброго.

При соответствующих обстоятельствах и почтенные горожане

и простонародье — все ведут себя как последняя мразь.

 Т.Манн

На сегодняшний день число переводчиков сонетов В.Шекспира исчисляется уже десятками. Поэтому очень трудно в краткой заметке привести все конкретные примеры следования всеми ими одной и той же порочной линии и при переводе сонета 69 В.Шекспира.

На практике эта линия проявляется в переводе всеми переводчиками уже только одной первой строки этого сонета:

Those parts of thee the world’s eye doth view…

Те части тебя, которые видят глаза мира…

«Обстоятельства», мешающие переводчикам понять истинный смысл этой строки, конечно, могут быть разными у разных переводчиков. Но есть среди них «обстоятельства», для всех переводчиков общие.

Прежде всего, все переводчики подгоняют свои переводы под общую схему понимания, что в основном сонеты Шекспира посвящены некому частному лицу. Поэтому в подавляющем большинстве переводов этой строки начисто отсутствует слово «мир», этому пониманию противоречащее.

При этом даже те переводчики, которые все-таки добросовестно слово «world» переводят, всеми силами, как, например, Андрей Кузнецов, стараются и его впихнуть в прокрустово ложе общей схемы:

«Во внешности твоей, что видит мир…»

Наверное, от переводчиков сонетов Шекспира, действительно, уже никогда не добиться ничего доброго. Поэтому остается только надеяться, что остальная часть общества все-таки еще «жива для чести» понимания следующего.

Слово «мир» в этом сонете Шекспира  указывает на то, что в нем речь идет не о каком-то частном лице. А слово «части» указывает на то, что речь идет не о частностях. То есть это слово в этом сонете имеет тот же смысл, что и слово «particulars» в шекспировском сонете 91. Соответственно, и оба эти сонета близки по смыслу. В них обоих речь идет о человеке в общем.

Но главная беда и переводчиков сонетов Шекспира, и общества в целом как раз и  заключается в том, что понять это можно, имея  не столько даже, как написано во второй строке этого сонета, «the thought of hearts» — мысль сердец, сколько сердца, которые живы для мысли о таком человеке.